Май месяц. 40 гадусов тепла.

На поезжей части у выхода из мето 1905 года мечется загорелый скелетик эксбиционистки.

Задирает подол сарафана, демонстрирует детский живот, неровную лобковую поросль, розовые губы. Автомобили притормаживают, объезжают.

На тротуаре собрались мужчины, знай себе снимают на камеры мобильников. Улыбаются робкими довольными улыбками. Один подбадривает, кричит - повернись так, повернись эдак.

Из метро выходит молодой мент, тоже лыбится, и фуражка у него совсем на затылке. Разворачивается и спускается обратно в царство аида.

А я стою, покупаю себе клубнику, точно зная, что из кообки съедобны четверть ягод, но май, термометр на плюс сорок, и, вообще, у психов обострение...

Это я к тому, что вернулся в Москву, работать пару дней буду дома.

Почки болят, скоро распустятся листики - наверное, у меня внутренняя весна.